– Ви? – приоткрыв дверь в палату 207, я отодвинула связку шаров и прошла внутрь. Ви лежала на кровати, с рукой в гипсе и поддерживающей повязкой через плечо.

– Привет, – сказала я, как только заметила, что она не спит.

Ви расслабленно вздохнула.

– Я люблю лекарства. Правда. Они восхитительны. Даже лучше, чем капучино «Энцо». Слушай, а это рифмуется. Капучино «Энцо». Это знак. Мое призвание – быть поэтом. Хочешь услышать еще стихотворение? Я мастер импровизации.

– Эээ…

Медсестра зашла, шурша халатом, и занялась капельницей Ви.

– Нормально себя чувствуешь? – спросила она.

– Нет, я не поэтесса, – не отвечая, продолжила Ви. – Я создана для комедийных шоу. Тук-тук.

– Что? – спросила я.

Медсестра закатила глаза.

– Кто там?

– Хватайка, – ответила Ви.

– Какая хватайка?

– Хватай-ка полотенце, мы идем на пляж!

– Может, не стоит давать ей столько обезболивающих? – сказала я медсестре.

– Поздно. Я только что ввела еще дозу. Тут такое начнется минут через десять, – и она так же, шурша халатом, удалилась.

– Ну, так что? – спросила я Ви. – Каков диагноз?

– Диагноз? Мой доктор болван. Очень напоминает умпа-лумпу. Не смотри на меня так строго. В последний раз он зашел ко мне, исполняя танец маленьких утят. И все время ест шоколад. Особенно любит шоколадных зверей. Помнишь, на Пасху продают таких шоколадных зайцев? Вот их умпа-лумпа и ест на ужин. А на обед у него шоколадная утка с желтым суфле.

– В смысле, диагноз… – я указала рукой на гипс и остальные больничные атрибуты.

– А… Сломанная рука, сотрясение и разные порезы, царапины и синяки. Спасибо моей быстрой реакции – я отпрыгнула, поэтому избежала больших травм. В вопросах реакции я как кошка. Я женщина-кошка. Я неуязвима. Дождь – это единственная причина, почему он смог меня ранить. Кошки не любят воду. Она нас ослабляет. Это наш криптонит.

– Прости меня, – сказала я с искренним сожалением. – Вместо тебя должна была быть я.

– И чтобы ты вместо меня кайфовала от лекарств? Ну уж нет. Ни за что.

– Полиция нашла какие-нибудь улики? – спросила я.

– Нихт, пусто, ноль.

– А свидетелей?

– Мы были на кладбище в грозу, – заметила Ви. – Нормальные люди сидели по домам.

Она была права. Нормальные люди действительно сидели по домам. И, конечно, только мы с Ви где-то бродили… а еще таинственная девушка, которая преследовала Ви от магазина «Victoria’s Secret».

– Я шла в сторону кладбища, как мы договаривались, и внезапно услышала приближающиеся шаги, – начала рассказывать Ви. – Когда я оглянулась, все произошло очень быстро. Я заметила мелькнувший пистолет. Потом он на меня набросился. Как я уже сказала полиции, я не вполне помню, что произошло. Когда они спросили меня, как он выглядит, я ответила: «Черт побери, единственное, о чем я тогда думала, это то, что я сейчас сдохну». Он заорал, несколько раз ударил меня рукояткой пистолета, схватил мою сумку и убежал.

– Стоп. Это был парень? Ты видела его лицо?

Я была ошарашена.

– Конечно, парень. У него были темные глаза… темные, как уголь. Но это все, что я видела. На нем была лыжная маска.

При упоминании о лыжной маске мое сердце стало биться в сто раз быстрее. Значит, это был тот же самый человек, который выпрыгнул перед «Неоном», я была уверена в этом. Значит, я его не придумала, и Ви была тому доказательством. Но я ведь помню, как исчезли все следы той аварии. Может быть, и эту часть я не выдумала. В любом случае, кем бы ни был этот человек, он существовал. И он был там. Но если мне не почудились повреждения на «Неоне», что же случилось той ночью? Что-то произошло с моим зрением или памятью… неужели их кто-то изменил?

Через секунду на меня нахлынул новый поток вопросов. Что он хотел на этот раз? И был ли он как-то связан с девушкой около магазина? И знал ли он, что в тот день я пойду по магазинам на набережной? То, что он был в маске, доказывает, что все было спланировано, а значит, он заранее знал, где и когда я буду. И еще он не хотел, чтобы я узнала его лицо.

– Ты кому-нибудь говорила, что мы пойдем по магазинам? – внезапно спросила я Ви.

– Маме, – ответила она, пытаясь устроиться поудобнее и подкладывая подушку под голову.

– Только ей? Больше никому?

– Еще могла проболтаться Элиоту.

У меня застыла кровь.

– Ты сказала Элиоту?

– Да, ну и что.

– Мне кое-что надо тебе рассказать, – сказала я спокойно. – Ты помнишь ту ночь, когда я ехала на «Неоне» и сбила оленя?

– Ну и? – нахмурившись, проговорила она.

– Это был не олень, это был парень в лыжной маске.

– Да иди ты, – прошептала она. – То есть ты хочешь сказать, что этому парню что-то было нужно от меня? Хотя нет. Стой. Ему было что-то нужно от тебя. Ведь я была в твоей куртке. Он думал, что я – это ты.

Я остолбенела.

– Ты уверена, что не говорила Патчу о том, что мы пойдем по магазинам? Просто, если подумать, он был на него похож. Вроде бы высокий. Вроде бы стройный. Вроде бы сильный. Вроде бы сексуальный, если не считать, что он на меня напал, – сказала Ви после нескольких секунд тишины.

– У Патча глаза не цвета угля. Они черные, – заметила я. На душе у меня было неспокойно, потому что я действительно говорила Патчу, что мы собираемся пройтись по магазинам.

– Может быть, глаза у того парня были и черными. Я не помню. Все случилось так быстро, – пожала плечами Ви. – Зато я хорошо запомнила пистолет. Он направил его прямо на меня. Прямо точно на меня, – заметила Ви.

Несколько кусочков головоломки соединились в моей голове. Если Патч напал на Ви, значит, он видел, как она выходила из магазина в моей куртке, и подумал, что это я. И когда он понял, что идет не за тем, за кем надо, в ярости ударил Ви пистолетом. Но проблема была в том, что я не могла представить себе, что Патч может избить Ви. Это казалось противоестественным. Тем более, тем вечером он должен был быть на вечеринке на берегу.

– А тот, кто на тебя напал, был совсем не похож на Элиота?

Я наблюдала за тем, как Ви обдумывает мой вопрос. Какие бы лекарства ей ни давали, они определенно тормозили ее реакцию, я прямо видела, как начинает шевелиться каждая извилина у нее в голове.

– Для Элиота он был слишком худой, к тому же дюйма на четыре выше.

– Это все моя вина, – с грустью сказала я. – Нельзя было отпускать тебя из магазина в своей куртке.

– Я понимаю, что ты не хочешь этого слышать, – начала говорить Ви, будто борясь с одолевающими ее лекарствами. – Но чем больше я думаю об этом, тем больше сходств я нахожу между Патчем и напавшим на меня парнем. То же телосложение. Тот же широкий шаг. Жаль, что его школьное дело пусто. Нам нужен адрес. Мы должны опросить его соседей. Мы должны найти маленькую доверчивую старушку, которая согласится, чтобы у нее в окне установили камеру слежения, направленную на дом Патча. Потому что с ним явно что-то не так.

– Ты действительно думаешь, что Патч мог сделать с тобой такое? – спросила я, все еще не веря.

– Я думаю, он что-то скрывает. Что-то серьезное, – прикусив губу, ответила Ви.

Я не собиралась с этим спорить.

Ви улеглась поудобнее в кровати.

– Все тело покалывает. Отпадное ощущение.

– У нас нет адреса, но зато мы знаем, где он работает, – заметила я.

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

В глазах Ви загорелся яркий огонек, заметный даже сквозь успокоительное.

– Учитывая прошлый опыт, надеюсь, что нет.

– Мне кажется, нам нужно использовать шпионские навыки, – сказала Ви. – «Ты их либо используешь, либо теряешь», как однажды заметил тренер. Нам нужно побольше узнать о прошлом Патча. А если мы что-то разузнаем и подкрепим это документами, тренер, может быть, даже учтет это при проставлении оценок.

Я сомневалась, так как знала, что если в этом деле будет замешана Ви, то оно, скорее всего, примет незаконный характер. Не говоря уже о том, что слежка не имеет ничего общего с биологией. Даже косвенно.